Комплекс тарбагана

Статья достойна самого пристального внимания. Автор предпринимает попытку осмыслить собранный им этнографический материал (в Монголии, в недавние годы). При этом он вроде бы намерен прибегнуть к уже известным схемам обработки такого материала – и приходит к выводу, который им самим явно не сформулирован, хотя напрашивается сам собою.

Но не будем забегать вперёд. Автор недаром назвал свой труд «заметками» -- ведь это предполагает некую разрозненность, «импрессионистичность». Дескать, ни на какое «целое» я не притязаю. Но тут есть некоторое тонкое лукавство, потому что «целое» всё равно вырисовывается. Что ж, оценим риторическую грамотность автора. 

Что же это за «целое»? Лучше всего проиллюстрировать это самым, наверное, удачным местом рассматриваемой работы. 

Разрозненные и подчас совершенно противоречивые свидетельства о великом Стрелке, сбившем своими стрелами шесть солнц, но не совладавшем с последним, седьмым – эта мифологема, широко распространённая по всей  Евразии – здесь, в этой работе, наконец получает некое достойное осмысление.

Этот Стрелок превратился в тарбагана, по монгольским преданиям. ПОЭТОМУ тарбаганов нельзя убивать из лука (а из лука в Монголии до сих пор стреляют). Ну, тут, положим, просто симметрия (хотя автор об этом не говорит). Но дело всё куда как сложнее и интереснее. 

«Таким образом, связываются воедино не только актуальное настоящее (быличка об охотнике на сурка) и мифологическое прошлое (к которому отсылает мотив сбить выстрелом единственное оставшееся солнце), но также и ритуально-магическая практика (запрет охотиться с луком на тарбагана) получающая мотивировку в мифе и подтверждение в быличке. Эрхий-мэргэн, культурный герой и демон эсхатологических ожиданий, может быть, самый “мифологический” из всех персонажей монгольской мифологии, в настоящем времени становится хорошо знакомым зверьком, объектом охоты (этиология), а его последний неудачный выстрел оказывается отложенным (до апокалипсического будущего) и одновременно вечно продолжающимся (смертельные “стрелы чумы”); все эти представления спроецированы на относящиеся к тарбагану охотничьи и пищевые запреты» (Неклюдов, сс. 351-352).

 Вооот как красиво! И знаете почему так красиво-то? 

 А потому что автор, блистательно увязав разрозненные сведения источников в единое целое (что великолепно делал Леви-Стросс), обогащает всё это, введя новое измерение – время. То есть его не автор вводит, оно само вводится, его логика материала навязывает. Но честь и хвала автору, сумевшему не пройти мимо этого. Вот тут уж – шапки прочь и в ноженьки бух.

 Потому что в «целое» этого труда входит скрытая (очень тщательно!) полемика с отечественным «структурализмом» в лице… nomina sunt odiosa. Сам автор, относящийся к этим nomina с крайним почтением, не желает открыто с ними полемизировать. Но сама, повторяю, природа изведанного им материала вынуждает его поставить под сомнение их намеренную «математичность», плоскостное, так сказать, мастерство. Да и Леви- Стросс, которого автор ни разу не упоминает (может быть, напрасно), грешит тем же. Между тем как любому непредвзятому человеку ясно, что есть такой фактор как время, и если этот фактор не влезает в построения учёных, так тем хуже и построениям, и учёным.

 Так что вводная часть статьи, поначалу кажущаяся попросту излишней, оказывается не излишней в собственной воле автора, который продолжает испытывать пиетет перед, но проявляет достаточно прозорливости, чтобы понять, что. В этом и "целое" всего труда.  

 Спасибо, Сергей Юрьевич, за подлинное интеллектуальное наслаждение.